Казахстан. Чем опасны беженцы из Афганистана?

В "горячих точках" на религиозных фронтах побывали тысячи людей, проживающих сегодня в центральноазиатских республиках. Теолог из Казахстана Расим Челидзе в продолжении интервью Ia-centr.ru рассуждает о проблемах от приверженцев экстремистских религиозных организаций и их реабилитации.

Чем опасны беженцы и "возвращенцы" из Афганистана для казахстанцев?
– Есть данные, сколько граждан бывших советских республик находятся "под ружьем" в Афганистане?

– Точных данных нет. После сирийской и иракской компании ИГИЛ* (запрещен.организация) было разгромлено, и согласно данным, боевики ИГ* дислоцировались на севере Афганистана. Находятся ли в их составе выходцы СНГ – да, поскольку многие уехавшие и примкнувшие к рядам ИГИЛ* граждане постсоветских государств не вернулись на родину. Точное количество русскоязычных боевиков неизвестно. Согласно официальным данным, с начала войны в Сирии к боевикам ИГИЛ* примкнули около 800 граждан Казахстана, точное количество погибших казахстанцев неизвестно.

– Какие были личные мотивы у этих людей?

– Мотивы разные. От банально материалистичных до сугубо идеалистичных и романтических. То есть, кто-то уехал заработать легкие деньги, кто-то преследовал идеологические цели жить в "исламском государстве" и установить мировую справедливость под сенью халифата. А кто-то просто искал собственную идентичность. Мотивы разняться от человека к человеку, от образа его жизни. Не стоит забывать, мужчины и женщины, уехавшие в ИГИЛ*, были из разных стран и различных социальных слоев. Мотивация у каждого была лично своя. Только вопрос: насколько их мотивация оправдала их ожидания? В 2019 году в Казахстане осудили 14 человек, которые принимали участие в военном конфликте на Ближнем Востоке. Об этом писали СМИ, и опубликовали истории с уст некоторых из них – как они попали в горячие зоны. Глупость, амбициозность и максимализм стали основным мотиватором.

– Сколько взрослых и сколько детей сейчас вернулись в РК из "горячих точек" по официальной информации? Сколько может быть нелегальных возвращенцев? Есть ли такие прикидки по другим странам региона и Китаю?

– Согласно опубликованным данным, в рамках четырех спецопераций "Жусан" в Казахстан из Сирии возвращено 595 человек: 33 мужчины, 156 женщин, 406 детей. Некоторые из них осуждены за терроризм и отбывают наказание в местах лишения свободы. О нелегальных возвращенцах пока никакой информации нет.

Если даже существует возможность нелегального возвращения выживших боевиков на родину, то только в те страны, с которыми граничит Афганистан. Сегодня США стремятся разместит в Центральной Азии афганских беженцев. Нет гарантии того, что среди них не могут оказаться приверженцы ИГ* и других террористических группировок. Согласно новостным сайтам, сегодня беженцев размещают в Турции. И похоже на то, что исходя из сирийского примера, Европа больше не допустит бегущих к своим границам, и они остановятся в тех странах, которые не входят в состав Европейского союза.

– Какова сейчас ситуация с идеологической реабилитацией вернувшихся и пребывающих в пенитенциарной системе Казахстана?

– Не так давно в уголовно-исполнительной системе Казахстана утвердилась должность теолога. Основная цель деятельности теолога – формирование иммунитета посредством профилактической работы с осужденными за экстремизм и терроризм, ограждение их от идеологий деструктивных религиозных течений.

Теологи, занимающиеся дерадикализацией в колониях в основном имеют базовое образование бакалавра. И поэтому у них не всегда получается добиться желаемого результата. Подкованность знаниями религии, истории и теологии со стороны осужденного требует от теолога не только определенных знаний в теологии, но также навыков в психологии и постоянного саморазвития в различных областях науки. К тому же, для идеологической реабилитации, несомненно, требуется определенная идеология. А что делать теологу, когда нет в государстве идеологии и нечего противопоставить?

Пытаясь отвернуть осужденного от прежних стремлений, и после успешного снятия "с религиозно-идеологического крючка" теолог просто обязан предложить ему альтернативу, закрепить его в сознании. А что происходит, когда альтернатива или подача альтернативы в итоге не удовлетворяет религиозные потребности осужденного?

Сегодня в большинстве своем осужденные за экстремизм – "бывшие" приверженцы религиозно-политических движений как, к примеру, "хизб ут-тахрир"* (партия освобождения), или последователи крайних взглядов направлений салафизма. Цель, на которой построена вся идеология приверженцев подобных учений, – построение мирными или насильственными способами всемирного теократического государства на примере "государства", который построил в Медине пророк Мухаммад, а затем продолжили строительство праведные халифы.

Современная интерпретация прошлых побед и завоеваний мусульман, трактовка разработанной исламской юриспруденции мусульманских ученых, построение социальных отношений в русле сохранения пророческой традиции, создание примерного для подражания института семьи, политизация духовных ценностей – сформировали миропонимание адепта.

В процессе работы теолога с "заряженным" идеями адептом возникают проблемы, именно тогда, когда теолог из-за непрофессионализма не в состоянии различить веру и убеждение человека. Профилактика должна быть направлена на изменение убеждения адепта, а не его веры. Мы светское государство. Теолог должен понимать, что светскость позволяет верить человеку во что угодно. Поэтому целью работы теолога является не сама вера адепта, а именно убеждение, которое он может навязать. Поскольку убеждение сильно переплетено с политикой сегрегации – "мы и другие". Именно убеждение человека питает идеологию, а не вера.

– Есть ли обратный процесс вербовки заключенных со стороны вернувшихся?

– Существуют примеры, когда осужденный, имея поощрения в колонии, вдруг начинает нарушать внутренний режим, не подчинятся сотрудникам, прибегает к членовредительству, то есть, в прошлом "положительный" осужденный превращается в злостного нарушителя. Потом выясняется, что он каким-то образом попал под влияние "религиозных". Следовательно, риски распространения и вербовки в колониях актуальны, и этот процесс потихоньку идет.

Что же касается осужденных лиц, которые вернулись из зоны конфликта, то пока постоянная профилактика и наблюдение психологов и профессиональных теологов не дают им возможности развернуть свою "радикальную лавку" в местах лишения свободы, но риски вербовки всегда присутствуют.