Афганский сценарий в Казахстане?

Данияр Ашимбаев

30-летие независимости нашей страны и последние события в Афганистане заставляют провести определенные параллели. Советские войска, как известно, покинули Афганистан в 1989 года, но экономическая и отчасти военная помощь правительству Наджибуллы продолжалась до распада Союза.
Как известно, последний смог продержаться только несколько месяцев, пока Кабул не захватили моджахеды. Через 4 года последних свергли талибы, которые продержались 5 лет - до военного вмешательства США. Проамериканский режим продержался 20 лет и рухнул сразу же после вывода американских войск.
И Афганистан вновь вернулся к тому, с чего начинал (если можно так сказать, конечно) - племенная система и религиозная диктатура. Ислам в теории не знает деления на национальности, то это только в теории или вне границ своей исторической территории. Талибы - прежде всего, пуштуны, и это постоянно нужно учитывать.
И также всегда нужно понимать тот факт, что успех талибов - это военная победа только с одной стороны. Половина их успеха (также как и четверть века назад) - это ошибки, преступления и неэффективность прежних властей.
"Афганский вариант" - это модель, при которой религиозные догмы и племенное устройство определяют государственный строй.

Каковы его перспективы в Казахстане?

Во-первых, население нашей страны прошло эффективную "вакцинацию" опытом советской дружбы народов и политики межнационального согласия, которую проводил (и проводит) Нурсултан Назарбаев. Несмотря на локальные и точечные инциденты, в Казахстане практически нет не только межнациональных конфликтов, но даже и напряжения. Два основных этноса - казахи и русские - вполне эффективно взаимодействуют между собой, и хотя представительство вторых в органах государственной власти постепенно сокрашается, существует мощный фактор русского языка, который по сути стал для казахов вторым (а то и первым) родным языком.

Во-вторых, первый президент достаточно эффективно обыграл фактор возрождения традиций, в том числе и жузового и родового деления. Они приняли достаточно специфические формы, и хотя трайбализм в политической жизни стал достаточно важным фактором, довлеющего значения он не получил (а порой растворился в землячестве и семейственности). Казахи не распались на племена, межродовых открытых конфликтов не было. Трайбализм стал скорее фактором регионального баланса и пропагандистским штампом, которым пользуются зачастую те, для кого родовое деление намного важнее, чем для их оппонентов.
В-третьих, религиозный фактор особой роли в политической и общественной жизни страны не играет. В значительной сфере он закрепился в обрядово-бытовой сфере, а в качестве идеологического инструмента так себя и не проявил.
Население достаточно индефферентно относится не только к экстремистской, но и умеренной религиозной пропаганде, хотя восприимчивость к ним (как и к националистическим лозунгам) постепенно растет в силу падения общего образовательно-культурного уровня. Но степень их политизации пока относительно мала.

Как представляется, в силу этих соображений примерять "афганское одеяло" на нашу республику на данный момент бесперспективно. Но важно учитывать опыт Афганистана с тем, чтобы не пойти когда-нибудь по его стопам