Спасшему мир: как в Берлине появился главный памятник советскому солдату

70 лет назад, 8 мая 1949 года, в берлинском Трептов-парке, состоялось торжественное открытие памятника воинам Советской армии, погибшим смертью храбрых при штурме столицы Третьего рейха. Вспоминаем, как это было.

В Европе сотни памятников русским солдатам-освободителям — и наполеоновской эпохи, и времен мировых войн. Самый известный и, пожалуй, самый выразительный из них стоит в Берлине, в Трептов-парке. Он узнаваем с первого взгляда — красноармеец с девочкой на руках, попирающий разбитую свастику — символ побежденного фашизма. Солдат, вынесший главные тяготы Второй мировой и завоевавший мир для Европы. О его подвиге можно говорить высокопарно, но скульптор Евгений Вучетич, видевший войну глазами солдата и офицера, создал непарадный, человечный образ бойца.

В годы Великой Отечественной к монументальному искусству относились с особым вниманием. После освобождения Новгорода в январе 1944 года наши солдаты увидели в древнем детинце осколки памятника «Тысячелетие России». Отступая, гитлеровцы взорвали его. Реставрационные работы начались без промедления — и многофигурную композицию восстановили задолго до Победы, к ноябрю 1944 года. Потому что символы во время войны важны не меньше пушек.

План Ворошилова

Место для воинского захоронения выбрали самое подходящее — старейший общедоступный парк немецкой столицы. В Берлине уже имелся советский воинский мемориал — в Большом Тиргартене. Но самым величественным советским армейским мемориалом, расположенным за пределами нашей страны, стал Трептов-парк.

Идея создания мемориала принадлежала Климу Ворошилову. «Первый красный офицер» знал, что там похоронены тысячи советских воинов, павших в битве за Берлин, и предложил достойно почтить память героев последних сражений великой войны.

Впрочем, первоначально встать на постамент должен был не простой солдат, а лично Иосиф Сталин. Генералиссимус возвышался бы над Берлином с глобусом в руках — символом спасенного мира. Примерно так будущий мемориал видел и скульптор Евгений Вучетич в 1946 году, когда военный совет группы советских оккупационных войск в Германии объявил конкурс на проект берлинского монумента воинам-освободителям.

Вучетич и сам был солдатом. Не тыловым, самым настоящим. Из последнего боя его вынесли полуживым. На всю жизнь из-за последствий контузии у него изменилась речь. Всю жизнь после этого он запечатлевал в камне и бронзе память героев Великой Отечественной. Вучетича иногда упрекали в гигантомании. Он действительно мыслил масштабно, хотя знал толк и в камерной скульптуре. Скульптор понимал Великую Отечественную как противостояние вселенского размаха — и за несколько десятилетий создал монументальный эпос нашего времени. Он служил памяти о фронтовом подвиге с таким же самозабвением, с каким древние иконописцы служили Богу, а художники эпохи Возрождения — идее величия человека.

Вучетич взялся за дело после беседы с Ворошиловым. Но «сталиноцентричная» концепция памятника его не окрыляла.

— Я испытывал неудовлетворенность. Надо искать другое решение. И тут я вспомнил советских воинов, которые в дни штурма Берлина выносили из зоны огня немецких детей. Метнулся в Берлин, побывал в гостях у солдат, встречался с героями, сделал зарисовки и сотни фотографий — и вызрело новое, свое решение, — вспоминал скульптор.

Вучетич не был противником Сталина. Но как истинный художник он боялся подпасть под ярмо шаблона. Сердцем Вучетич понимал, что главный герой войны — это все-таки солдат, один из миллионов павших и выживших, прошедших от Сталинграда и Москвы до Праги и Берлина. Израненный, похороненный на чужбине, но непобежденный.

Как выяснилось, понимал это и Сталин. Но главными авторами памятника стали сами бойцы, герои последних сражений.

Разрубившие цепи

У советских бойцов имелось немало оснований для мести. Но мало кто из них доходил до слепого мщения — и наказание для таких было суровым. Памятник должен был показать: советский солдат дошел до Берлина не для того, чтобы поставить Германию на колени и поработить немецкий народ. У него другая цель — уничтожить нацизм и завершить войну.

30 апреля 1945 года гвардии сержант Николай Масалов в разгар боя на берегу Ландвер-канала услыхал детский крик.

«Под мостом я увидел трехлетнюю девочку, сидевшую возле убитой матери. У малышки были светлые, чуть курчавившиеся у лба волосы. Она всё теребила мать за поясок и звала: «Муттер, муттер!» Раздумывать тут некогда. Я девочку в охапку — и обратно. А она как заголосит! Я ее на ходу и так, и эдак уговариваю: помолчи, мол, а то откроешь меня. Тут и впрямь фашисты начали палить. Спасибо нашим — выручили, открыли огонь со всех стволов», — рассказывал Масалов. Он выжил, получил за подвиги в берлинских боях орден Славы III степени. О его героизме написал в мемуарах маршал Василий Чуйков. Сержант познакомился с Вучетичем, тот даже делал с него зарисовки.

Но Масалов был не одинок. Схожий подвиг совершил минчанин Трифон Андреевич Лукьянович. Его жена и дочери погибли под немецкими бомбами. Отец, мать и сестра были казнены оккупантами за связь с партизанами. Лукьянович сражался в Сталинграде, не раз был ранен, его признавали непригодным к армейской службе, но сержант всеми правдами и неправдами возвращался на фронт. В конце апреля 1945 года он участвовал в сражениях в западной части Берлина — на Эйзенштрассе, неподалеку от Трептов-парка. Во время боя услышал плач ребенка и бросился через дорогу, в сторону разрушенного дома.

Писатель, военкор «Правды» Борис Полевой — свидетель подвига — вспоминал: «Потом мы увидели его с ребенком на руках. Он сидел под защитой обломков стены, обдумывая, как же ему дальше быть. Потом прилег и, держа ребенка, двинулся назад. Но сейчас двигаться по-пластунски ему было тяжело. Ноша мешала ползти на локтях. Он то и дело ложился на асфальт и затихал, но, отдохнув, двигался дальше. Теперь он был близко, и видно было, что он весь в поту, волосы, намокши, лезут в глаза, и он не может их даже отбросить, ведь обе руки заняты».

И тут пуля немецкого снайпера остановила его путь. Девочка вцепилась в мокрую от пота гимнастерку. Лукьянович успел передать ее в надежные руки товарищей. Девочка выжила и на всю жизнь запомнила своего спасителя. А Трифон Андреевич умер через несколько дней. Пуля перебила артерию, ранение оказалось смертельным.

Полевой опубликовал в «Правде» очерк о герое. В Берлине есть мемориальная плита в память о старшем сержанте Красной армии, который ценой своей жизни «спас немецкого ребенка от пуль СС».

И таких подвигов в боях за Берлин было немало! Словами Твардовского, «парень в этом роде в каждой роте есть всегда, да и в каждом взводе». Где бы ни шли бои, каждый из них защищал Родину. И — человечность, которую пытались искоренить в «тысячелетнем рейхе».

Вучетич знал и о Масалове, и о Лукьяновиче. Он создал обобщенный образ солдата, спасающего ребенка. Солдата, защитившего и свою страну, и будущее Германии.

В наше время, когда на Западе, а иногда и у нас, тиражируются легенды о «зверствах советских оккупантов» в Германии, помнить об этих подвигах втройне важно. Стыдно, что мы уступаем позиции фальсификаторам, — и голос исторической правды в столь политизированном контексте звучит всё тише. Напомнить о подвиге, о человеколюбии тех, кто сражался за Берлин, могли бы кинематографисты. Только понадобятся не только талант и такт, но и тонкое понимание того времени, того поколения. Чтобы гимнастерки выглядели не как на показе мод, а в глазах была и боль, и слава той войны. Чтобы получилось полноценное художественное воплощение подвига.

70 лет назад это удалось Вучетичу и его постоянному соавтору московскому архитектору Якову Белопольскому. Вместе они работали и над памятником генералу Михаилу Ефремову в Вязьме, и над знаменитыми сталинградскими монументами. Работать с такой своенравной артистической натурой, как Вучетич, было непросто, но их дуэт скульптора и архитектора оказался одним из самых плодотворных в нашем искусстве.

А после смерти Вучетича вместе со скульптором Львом Головницким он создал в Магнитогорске исполинский памятник «Тыл — фронту». Уральский рабочий передает воину огромный меч — меч Победы. Потом этот меч подхватит Родина-мать, поведшая за собой воинов в Сталинграде, а в Берлине его устало опустит солдат-освободитель. Так получился богатырский триптих Великой Отечественной, объединенный образом меча Победы. Открыли этот памятник в 1979 году, у него тоже юбилей — 40 лет. Именно тогда замысел Вучетича воплотился до конца.

Такой памятник нам и нужен.

В работе над солдатом из Трептов-парка Вучетич нашел свой стиль — на скрещении окопного реализма и высокого символизма. Но на первых порах он предполагал, что этот памятник будет установлен где-то на задворках парка, а в центре композиции встанет грандиозная фигура генералиссимуса.

На конкурсе было представлено около 30 проектов. Вучетич предложил две композиции: вождя народов с глобусом, который символизировал «мир спасенный», и солдата с девочкой, которого воспринимали как запасной, дополнительный вариант.

Во многих пересказах можно найти этот сюжет. Попыхивая трубкой, Сталин подходит к статуе и спрашивает скульптора: «А вам не надоел этот, с усами?» А потом присматривается к макету «Солдата-освободителя» и неожиданно произносит: «Вот такой памятник нам и нужен!»

Это, пожалуй, из разряда «дней минувших анекдотов». Достоверность этого диалога сомнительна. Бесспорно одно: Сталин не захотел, чтобы его бронзовое изваяние возвышалось над мемориальным кладбищем, и понял, что солдат «с девочкой спасенной на руках» — это образ на все времена, который будет вызывать и сочувствие, и гордость.

Генералиссимус внес в первоначальный «солдатский» проект лишь одну серьезную редакторскую правку. У Вучетича солдат, как положено, был вооружен автоматом. Сталин предложил заменить эту деталь на меч. То есть предложил дополнить реалистический памятник былинной символикой. Спорить с вождем было не принято, да и невозможно. Но Сталин как будто угадал намерения самого скульптора. Его привлекали образы русских витязей. Огромный меч — простой, но емкий символ, вызывающий ассоциации с далеким прошлым, с самой сутью истории.

Чтобы помнили

Строили монумент всем миром — вместе с немцами, под руководством военных инженеров Красной армии. Но не хватало гранита, мрамора. Куски драгоценного строительного материала находили среди берлинских развалин. Дело заспорилось, когда удалось обнаружить секретный склад гранита, предназначавшегося для памятника победе над Россией, о котором мечтал Гитлер. На этот склад свозили камень со всей Европы.

В 1949 году согласия среди недавних союзников по «большой тройке» и в помине не было. Германия стала ареной холодной войны. 8 мая, накануне Дня Победы, в Берлине звучали праздничные салюты. В тот день и был открыт мемориал в Трептов-парке. Не только для советских солдат, но и для всех немецких антифашистов это было настоящее торжество. Дело не только в наглядном торжестве над бесчеловечной идеологией, не только в политическом присутствии Советского Союза в Германии. Дело еще и в эстетике. Многие признавали, что этот памятник — один из красивейших в Берлине. Его силуэт эффектно возвышается на фоне берлинского неба, а парковый ландшафт усиливает впечатление от ансамбля.

Военный комендант Берлина генерал Александр Котиков произнес речь, которую перепечатали едва ли не все коммунистические газеты мира: «Этот памятник в центре Европы, в Берлине, будет постоянно напоминать народам мира, когда, как и какой ценой была завоевана Победа, спасение нашего Отечества, спасение жизней настоящих и грядущих поколений человечества». Котиков имел к памятнику прямое отношение: его дочь Светлана, будущая актриса, позировала скульптору в образе немецкой девочки.

Вучетич создал траурную, но в то же время жизнеутверждающую симфонию из камня и бронзы. По пути к «Солдату» мы видим приспущенные гранитные знамена, скульптуры коленопреклоненных бойцов и скорбящей матери. Рядом со статуями растут русские плакучие березы. В центре этого ансамбля — могильный курган, на кургане — пантеон, а из него вырастает памятник солдату. Надписи по-русски и по-немецки: «Вечная слава воинам Советской армии, отдавшим свою жизнь в борьбе за освобождение человечества».

Оформление Зала памяти, открытого над курганом, задало тон многим музеям Великой Отечественной — вплоть до комплекса на Поклонной горе. Мозаика — процессия скорбящих, орден Победы на плафоне, книга памяти в золотом ларце, хранящая имена всех погибших в битве за Берлин, — всё это свято хранится вот уже 70 лет. Не стирают немцы и цитаты Сталина, которых в Трептов-парке немало. На стенах Зала памяти начертано: «Ныне все признают, что советский народ своей самоотверженной борьбой спас цивилизацию Европы от фашистских погромщиков. В этом великая заслуга советского народа перед историей человечества».

Макет легендарной скульптуры в наше время стоит в городе Серпухове, его уменьшенные копии — в Верее, Твери и Советске. Облик солдата-освободителя можно увидеть на медалях и монетах, на плакатах и почтовых марках. Он узнаваем, он по-прежнему вызывает эмоции.

Этот памятник остается символом Победы. Он — как часовой завоеванного мира — напоминает нам о жертвах и героях войны, которая в нашей стране затронула каждую семью. Трептов-парк дает нам надежду, что память о героях Великой Отечественной принадлежит не только нашей стране.

Источник - Известия