Лимонов-великий и неповторимый хулиган

17 марта на 78-м году жизни умер великий русский писатель Эдуард Вениаминович Лимонов. Его похороны будут закрытыми —  таково последнее желание покойного.

Человек, перевернувший русскую литературу

Подвижность, быстрота и юношеская резкость движений были неотделимы от его образа. Тридцатилетним старикам молодой 77-летний Лимонов казался оскорблением. Смерть Лимонова — нонсенс, противоестественное событие, хотя что может быть естественнее и закономернее?

Допустим, Лимонов ничего не написал бы после «Это я — Эдичка» и ушел бы в пустынь сразу в 1976-м. Допустим, что эту единственную книгу так и выпустил бы в 1991 году в «Глаголе» Александр Шаталов. И все.

Все равно русская литература изменилась бы навсегда. И дело не в десятках, сотнях подражателей, а в том, что роман в белой обложке открыл нам литературу, о которой мы не знали. Не знали, что ТАК можно писать, что ЭТО можно печатать на бумаге. Русская литература изменилась, а отечественный читатель познакомился с книгами, которые были художественно недостижимы и непонятны.

Аскет

Что останется после Лимонова — книги, стихи, память? Лимонов не нажил ни миллионов, ни автопарка, ни хуторов. Он жил аскетом всю жизнь, не имея собственного жилья. Для русского писателя достаточно необычно. Не ценил материального.

Александр Шаталов вспоминал, что за гонорар от первого романа Лимонов мог купить квартиру в Москве. Но автора супербестселлера недвижимость не интересовала. Слава — да, миф — да, деньги — нет!

«Совок», которого не было

Эдуард Вениаминович не был советским человеком. Биография говорит об обратном. Подпольный предприниматель в 1970-х, богема в Нью-Йорке, интеллектуал в Париже, потом — лидер партии, поэт, «аморальный» писатель… Что тут «совкового»? Подготовка вооруженного восстания и создание оппозиционной партии «прямого действия» в России как-то не стыкуется с образом «совка». Как бы не хотели многие записать его в «совки», «квасного патриота», «фашиста» — не помещается он в прокрустово ложе чужих идеологий.

Поэт

Лимонов выдумывал поэтические движения сам, а не приставал к чужим тусовкам, и потому всегда был в стороне от «генеральной» линии конвенциальной поэзии. Уезжая из Союза в 1974 году, он уже был достаточно известным поэтом. Стихи его читали, читают и читать будут, как бы молчали о нем мейнстримные критики. Он не слезлив и не патетичен.

В декабре прошлого года в магазин «Фаланстер» Лимонов сам привез две пачки своих поэтических сборников «Ноль часов» — всего штук сорок-пятьдесят. Мы переглянулись, думая, что не продадим — книга-то старая. Вчера, узнав новость о смерти, решили поставить повиднее — а нечего ставить, все расккупили.

Прозаик

Лимонов привил русской литературе совершенно новую интонацию — обезоруживающе искреннюю, до истерики и эксгибиционизма. И можно сказать, что этим Эдуард Вениаминович оказал «медвежью услугу».

Ворвавшись в русскую литературу он увлек за собой множество эпигонов, которые стали копировать мастера с разной степенью успеха. Фактически, он определил все направление прозы 1990-х и нулевых. В этом нет его вины, слишком ярким и необычным оказался «лимоновский дичек» на русской почве.

«Это я — Эдичка», «Дневник неудачника», Харьковская трилогия и «Укрощение тигра в Париже» суть разные, непохожие романы, у них не одинаковая интонация. Но эпигонам эту трудно заметить, а уж тем более — повторить.

Лимонов как никто другой умел и любил описывать страсть. Не так давно замечательный русский критик спрашивал в сети: «кто из русских писателей хорошо описывал секс?». Ответов было много, но Эдуард Вениаминович был вне конкуренции.

В чем Лимонов был неподражаем — рассказ. Четким, предметным, но визионерским языком он блестяще выстраивал драматургию повествования на короткой дистанции.

Одну из своих самых замечательных книг «Книгу мертвых», по слухам, Лимонов написал за месяц — ради заработка. Писал без черновиков.

Единый и неделимый

Еще один соблазн — попытаться разделить Лимонова-писателя и Лимонова-активиста. Удобная модель: «писатель — хороший, а сам — мне не нравится». Но не выйдет! Лимонов — неделим. Его проза и его жизнь — едины.

Лимонов не просто строил свою жизнь как художественный проект, но и изменял мир. Фактически, жизнетворчество не надумано, а впитано прозаиком. Отделить поэзию, прозу от публицистики и жизни невозможно. Бравада и отчаянье героев неотделимы от образа Лимонова.

Вспоминается его отчаянный, бессильный, почти кликушествующий, но пророческий призыв на Площади Революции в 2011 году. Он не боялся быть изгоем и в обществе, и в литературе.

Современный несовременник

Почти невозможно представить, что мы жили в одно время с человеком, который сумел не просто выстроить свою жизнь, но и прожить ее, наполнив событиями, которые в нашем мире уже не случаются. Один из сборников лимоновской поэзии называется «А старый пират…» Если бы Эдуард Вениаминович захотел бы грабить корабли в океане, то непременно взял бы пару-другую на абордаж.

Лимонов — как и многие послевоенные хулиганы — грабил магазины, спекулировал, шил джинсы, дважды эмигрировал, диссиденствовал и в СССР, и в США, и В РФ, воевал на реальных войнах, создавал партию, сидел в тюрьме как политический преступник уже в этом веке, организовывал каждое 31 число фактически литургию на площади Маяковского в защиту Конституции, присоединял Крым без всяких «зеленых человечков», пережил не одно покушение — не много ли, возможно ли для нашего современника?

Лимонов блистательно фотогеничен, как голливудский актер. Есть фотография, важная, но не характерная. Лимонов с пачкой первых номеров «Лимонки» в руках в 1994 году, зима, еще без бороды, в нелепом тулупе. Может быть, это тот самый «пугачевский тулупчик» Хлебникова, который так часто появляется в его произведениях.

Что теперь? «Пошлое время…», — как писал Эдуард Вениаминович Лимонов еще 11 марта, неделю назад, в своем Facebook.

Источник - Вести.UZ