Что на самом деле спасает карантин?

Сколько стоит твоя жизнь: что на самом деле спасает карантин?
2020 год — отличное время задуматься о том, что важнее: лишние 1—2 процента роста ВВП или жизни людей, или более понятно — экономика или люди. Перед таким выбором встают правительства многих стран, если не сказать всех. И бОльшая часть из них делает выбор в пользу людей.

ПОЯСНЕНИЕ*** В материале не учитывается моральная сторона поставленного выше вопроса.
Возникает вопрос: если смертность от коронавируса достаточно низкая, и он больше угрожает людям старшего поколения (65 ), которые в большинстве экономически не активны, стоит ли пренебречь их интересами и не вводить карантин, который наносит колоссальный ущерб малому и среднему бизнесу. Ведь основные жертвы карантина — люди, менее уязвимые перед пандемией, и благодаря карантину правительство наносит больше ущерба, чем мог бы теоретически коронавирус.
Hook.report объясняет, почему спасать жизни людей не только гуманно, но и экономически целесообразно. Хотя бы потому, что экономика — это в первую очередь люди, и только для их благополучия она и существует.
Сколько стоит жизнь?
В экономической науке вопрос о стоимости человеческой жизни был актуальным всегда, и дискуссии о методах его подсчета не утихают до сих пор. Мы часто становимся свидетелями того, что многие политики говорят, что человеческая жизнь бесценна (с моральной стороны это правда), однако, говоря это, они часто подразумевают, что она попросту бесплатна.
Один из методов подсчета человеческой жизни заключается в том, что мы берем ВВП на душу населения и умножаем на 40 лет рабочего стажа человека при условии, что он будет работать с 18—24 до 60—65 лет.

Если попробовать вывести из этой формулы значение человеческой жизни для Узбекистана, то это будет: $1 782 на каждого жителя Узбекистана, которые умножаем на 40. Получится что-то в районе $72 000, однако здесь мы учитывали только вклад человека в цепочке добавленной стоимости, при этом не брали в расчет другие стороны вопроса, так как подсчитать их довольно-таки сложно. Кроме того, такая оценка всегда будет субъективной, по этому поводу писал российский экономист Сергей Гуриев в своей книге «Мифы экономики: человек живет не для того, чтобы работать, а работает для того, чтобы жить». И можно сделать вывод, что нужно учитывать другие факторы, помимо вклада индивида в цепочке добавленной стоимости.
У каждой страны есть свои расчеты человеческой жизни, так, в США она составляет $14,5 млн, в то время как Еврокомиссия рекомендует установить $3 млн как справедливую стоимость. А среди международных авиакомпаний есть договоренность, что минимальная компенсация за человеческую жизнь составляет $150 тысяч, что в два раза превышает то значение, которые мы вывели выше.

В Узбекистане при несчастных случаях, которые приводят к смерти людей, создается специальная комиссия, которая в свою очередь устанавливает сумму выплат. Так, в декабре 2019 года произошел обвал грунта при строительстве Юнусабадской линии метро, в результате которой шесть человек погибли.
В феврале 2020 года специальная комиссия постановила выплатить семье одного из погибших сумму в 282 млн сумов, еще 8 млн на похороны и по 650 тысяч сумов в месяц как пособие по потере кормильца. Если округлить, в сумме получается что-то в районе 300 млн сумов, и по курсу 1 доллар — 10 000 сумов выходит ровно $30 тысяч. В России сумма выплат варьируется от одного до двух миллионов рублей ($12,5—25 тысяч). Поэтому для дальнейших расчетов возьмем сумму в 72 тысячи долларов как стоимость жизни жителя Узбекистана.

Как стоимость жизни соотносится с экономикой США?
13 марта 2020 года американский экономист Луиджи Зингалес выпустил статью на  тему «Captured Western Governments Are Failingthe Coronavirus Test» (охваченные западные правительства проваливают тест на коронавирус), в которой он изучил, какой экономический ущерб может принести коронавирус, если не предпринимать меры.
Он взял за основу слова Меркельо том, что 60—70 процентов населения могут заразиться коронавирусом. Если поверить этим словам, то около 200 млн американцев могут быть потенциально инфицированы.
По данным ВОЗ, в 95 процентах случаев пациенты находятся в некритичном положении, однако для 5 процентов требуется система вентиляции легких. Если ориентироваться на данные о летальных случаях в провинции Хубей, где были переполнены больницы, летальность составила 4,5 процента, при том, что всего 5 процентов — это критические случаи.
Выходит, что 9 из 10 пациентов становятся жертвами того, что больницы попросту переполнены и на них не хватает ни врачей, ни ИВЛ, ни лекарств.

В то время как вне Хубея смертность равнялась 0,9 процента, то есть 1,8 пациента из 10.
Луиджи подсчитал, что при условии, что больницы будут в состоянии принимать всех, погибнет около 1,8 млн человек (200 млн умножаем на 0,9 процента), а если все они будут переполнены, то все девять из десяти миллионов критических пациентов.
Дальше он отнял разницу между ними, и получилось 7,2 млн потенциальных погибших при переполненных больницах, которые можно было  наблюдать на севере Италии или востоке Франции в середине марта текущего года.
Получается, что 7,2 млн могут оказаться заложниками переполненных больниц и вследствие этого погибнуть. Это значение умножаем на $14,5 млн (цена жизни американца), однако при этом необходимо сделать скидку на 37 процентов (по рекомендации Environment Protection Agency), так как жертвами вируса становятся в бОльшей степени пожилые люди, однако при этом мы пренебрежем малой долей молодых людей, которые также станут жертвами данного вируса.
$14,5 млнх (1 — 0,37) х 7,2 млн = $66 трлн
$66 трлн—это трехгодовой бюджет США, в то время как меры поддержки американской экономики исчисляются сейчас в $2—3 трлн, что составляет всего 10—15 процентов ВВП.
Из этого делаем вывод, что власти США могут потратить еще несколько десятков триллионов долларов, и это будет экономически целесообразно.

И как стоимость жизни соотносится с нашей экономикой?
Если попробовать перенести ранее сделанные расчеты на Узбекистан, то у нас получится следующее.
Население республики на 2020 год — 34 миллиона человек. Предположим, что 60—70 процентов заразятся этим вирусом. Получится что-то между 21—24 миллионами жителей. Возьмем цифру в 22,5 миллиона как золотую середину.
По данным ВОЗ, только 5 процентов всех случаев критические, и у нас это 1,125 миллиона человек. Если узбекская система здравоохранения не будет перегружена больными, то Узбекистан может потерять до 202,5 тысячи человек (0,9 процента от всех случаев заражения), но если наплыв инфицированных будет больше возможностей узбекской системы здравоохранения, то число погибших будет равняться 1,012 млн человек.
Теперь мы отнимаем разницу между вторым и первым сценарием, и в результате нехитрых вычислений получается, что жизни более чем 800 тысяч человек напрямую зависят от мощностей системы здравоохранения Узбекистана.

Если провести такой же подсчет, какой был сделан для США, то получается:
$72 000 х (1 — 0,37) х 800000 = $36 млрд
Напомним, что $72 тысячи—это цена жизни в Узбекистане, которую мы вывели выше, а (1 — 0,37) —это скидка на возраст.
В результате мы получаем $36 млрд,что является больше чем 60 процентов ВВП Узбекистана за 2019 год, и это при том, что цифра в $72 тысячи учитывает только рабочую составляющую и ничего большего.
В то время как антикризисный план Узбекистана включает в себя средства на сумму $1 млрд, что меньше чем 2 процента ВВП.
Из вышеописанных расчетов, сделанных под Узбекистан, учитывая только экономическую составляющую, приходим к выводу, что спасение человеческих жизней целесообразнее для государства, чем приостановка экономики на карантин, которая в свою очередь несет колоссальные убытки, однако это «the lesser evil» (меньшее зло) с экономической точки зрения, чем потеря до 4,5 процента населения.

Поэтому спасение человеческих жизней оправдано как с нравственной точки зрения, так и с экономической. Исходя из этого, многие развитые государства Запада (Швеция на данный момент заметное исключение, и ее кейс требует в дальнейшем более глубокого анализа) идут на беспрецедентные меры — введение жесткого (но законного) карантина, поддержку населения и бизнеса. Потому что человеческая жизнь, или человеческий капитал — это главный локомотив развития любой современной экономики, так как именно его образование и способности создают ту добавочную стоимость при производстве услуг или товаров, благодаря которой и растет ВВП страны. Да и, в конце концов, экономика служит людям, а никак не наоборот.

P.S. Вопрос о стоимости человеческой жизни в Узбекистане как всегда актуален. Мы попытались дать ответ на этот вопрос, однако он некорректен, так как не учитывает само видение жителей о стоимости их жизни и массу других факторов.
Однако мы показали, что выплаты семьям погибших на стройке ташкентского метро более чем в два раза меньше, чем они могли бы потенциально создать в цепочках добавленной стоимости, не учитывая моральный ущерб их родственникам и так далее.
Поэтому важно, чтобы этот вопрос широко обсуждался в обществе, так как он важен при принятии критических решений. Предположим, что в городе есть перекресток, допустим, на нем ежегодно погибает десять человек. И исходя даже из стоимости человеческой жизни в $72 000, получается минус $720 000 в цепочках добавленной стоимости на одном перекрестке. И тогда городской хокимият может задуматься о том, чтобы потратить дополнительно $100 000 на решение проблемы этого участка, тем самым сэкономив потенциальную разницу.

При принятии решений о целесообразности дополнительных трат очень важно делать такие подсчеты. Поэтому эта проблема очень актуальна и требует специального рассмотрения со стороны государства и компетентных органов. Ведь обсуждать стоимость человеческой жизни не только не аморально, а напротив — гуманно.
 
hook.report