Сокровище нации: «Бриллиантовая рука» как последний великий фильм шестидесятых

Ровно 50 лет назад, 28 апреля 1969 года, на экраны вышла «Бриллиантовая рука» — лучшая комедия, снятая на русском языке, по опросу зрителей и один из трех самых кассовых фильмов за всю историю советского кинематографа. Журналист Алексей Королев для «Известий» вспомнил, что роднит кинематограф Гайдая с классикой советского «серьезного» кино и почему история о горе-контрабандистах встает с этой классикой в один ряд.

Просто комедия какая-то

Всеобщее восхищение девятым (если считать короткометражки) фильмом Леонида Гайдая столь тотально и необсуждаемо, что обернулось гигантским количеством информации, которая известна практически любому телезрителю и интернет-пользователю. И что сценарий писался специально под Никулина, а Гешей мог стать Вицин (вот, кстати, несыгранная роль, о которой наверняка пожалел не только артист, но и история). Что Стамбул снимали в Баку, а на улице Асафа Зейналлы на стене дома специально соорудили рекламную вывеску Philips. Что «Отель Атлантик» — гостиница «Горизонт» в Адлере, «Михаил Светлов» — теплоход «Победа», «Плакучая ива» — кафе «Курортное», а знаменитый туалет снимали за несколько десятков километров от точки общепита. Что кинокритики отнеслись к фильму снисходительно, причем больше всего досталось Никулину и Мордюковой, а лучшей работой называли эпизодическую роль Николая Трофимова (он играл полковника). Кажется, такие фильмы называют культовыми.

Советские кинокомедии строго делились на несколько поджанров. Была комедия лирическая, в ней зрителю полагалось несколько раз взгрустнуть, а темой была, разумеется, любовь. Была комедия приключенческая, сюда скопом зачислялись почти все соответствующие фильмы на историческом материале, от «Бумбараша» до «Не бойся, я с тобой». Была комедия сатирическая, исторически самая унылая. В ней первоначально и работал Гайдай, он же ее и спас своими «Самогонщиками» и особенно еще более ранним «Женихом с того света», фильмом, едва не стоившим Гайдаю карьеры, изуродованным цензурой и до сих пор сильно недооцененным. Но величие Гайдая в том и заключается, что на жанровые условности Госкино ему было плевать.

«Бриллиантовая рука» ни под какое определение не подпадает, это просто комедия, чистое развлечение, сгусток положительных эмоций, не растерявший своего терапевтического заряда и полвека спустя. Иначе говоря — великое кино. Снятое между тем в десятилетие, когда подобный статус заслужить было чрезвычайно трудно. Шестидесятые — серебряный век советского кинематографа, а «Бриллиантовая рука» — последний великий фильм этой эпохи.

Гайдаевские реформы

Кинематограф шестидесятых — при всем своем сверхнасыщенном, декларируемом реализме — это кинематограф утопии. (К шестидесятнической литературе это тоже относится, но в значительно меньшей степени). Не имея ни желания, ни возможностей превратить СССР в подлинно если не демократическое, то гуманистическое государство, шестидесятники стали придумывать свой собственный Советский Союз. Страну, населенную красивыми и свободными людьми — врачами, инженерами, архитекторами, студентами, рабочими, которые раскованно спорят о любви и современном искусстве, ссорятся, расстаются, пьют водку, рожают детей, танцуют, ровно так же, как это делают их ровесники в Нью-Йорке или Копенгагене. И это не только «Июльский дождь» или «Двое» — в какой-нибудь «Ошибке резидента» всё то же самое: интеллигентные чекисты в узких галстуках жарят шашлык на подмосковных дачах, а неотличимые от них старшие научные сотрудники ездят в Европу по делам.

Гайдай на первый взгляд вообще не из этой компании — мейнстримовый киносатирик, коваль больших касс. Но «Бриллиантовая рука» — не просто шестидесятническое кино, это, может быть, последний великий фильм этой эпохи вообще.

Строить свой персональный Советский Союз Гайдай начал еще в «Кавказской пленнице»: в сшитой из всех одновременно стереотипов «одной южной республике» расцветала мелко-частническая инициатива, организованная преступность и этнократия. Теоретически дело могло происходить в каком-нибудь Ливане. Потренировавшись на более шаблонном, а от того более простом материале, Гайдай взялся за дело всерьез.

Условности гайдаевского хронотопа в «Бриллиантовой руке» устаешь перечислять очень быстро. Действие происходит в мире, где старшие экономисты «Гипрорыбы» не просто ездят в круизы по Средиземному морю (это как раз реалистично: именно в конце шестидесятых частные поездки за границу стали более-менее обыденными), но и спокойно разгуливают по условному же Стамбулу без товарищей по группе и экскурсоводов в штатском. Где отели называются «Атлантика» (нейминг для советской гостиницы столь же невероятный, как, скажем, «Африка» или «Австралия»), функционирует синагога (на весь Союз в то время синагог было 60, из них треть — в Закавказье), валютные проститутки не находятся под контролем КГБ, полицейские (то есть, простите, милиционеры) экипированы специальными оперативными средствами и вертолетами так, что никакому Грязному Гарри в Калифорнии и не снилось. В цветущем южном городе если кто и работает, то только манекенщик в доме моды и механик в автосервисе, а все остальные фланируют по ресторанам, рыбачат и едят мороженое. Про мафию во главе с таким же бесцветным старшим экономистом, только из другой «Гипрорыбы», и говорить нечего. Город-сказка, страна-мечта.

Вчерашний сатирик Гайдай никого не обличал и даже не «высмеивал», отсюда — сразу замеченный — идиотизм исходного посыла: ну в самом деле, зачем везти драгоценности в Советский Союз, ведь мечта каждого советского жулика, наоборот, оказаться за границей. Гайдай не впадает в маразм, но, напротив, абсолютно осознано выворачивает фабульную конструкцию наизнанку. Действие «Бриллиантовой руки» происходит не в реальном СССР образца 1969 года, а в предельно условной стране, жители которой по чистой случайности носят русские имена. Ну или в том Советском Союзе, в котором сам Гайдай хотел бы жить.

Съемки «Бриллиантовой руки» завершились за месяц до ввода советских войск в Чехословакию, а когда полтора года спустя Гайдаю и Никулину вручали Государственную премию, дело происходило уже в другой стране. Шестидесятничество с его вольным духом и романтическими фантазиями о «другом СССР» умерло быстро и незаметно — и так получилось, что именно незатейливая комедия про недотепу из «Гипрорыбы» оказалась последним шедевром этого великого десятилетия.

Источник - Известия